Митрополит Симеон не против легализации Фанаром УПЦ КП и УАПЦ
Один из аргументов митр. Симеона, которым он пояснил отказ подписать решения Архиер. Собора – несогласие с тем, что раскол нельзя преодолеть обычной «легализацией».
Митрополит Винницкий и Барский Симеон, аргументируя отсутствие своей подписи под решениями Архиерейского Собора УПЦ, поясняет, что несогласен с пунктом, где указывается: «История Православной Церкви не знает случаев преодоления раскола путем его простой легализации. Приняв такие антиканонические решения, признав раскольников в сущем сане, Константинопольский Патриархат, согласно церковным правилам, сам стал на путь раскола».
Комментируя свою позицию, владыка Симеон проводит историческую параллель и обращается к опыту воссоединения между РПЦ и РПЦЗ, когда после почти восьми десятилетий раскол был преодолен, и теперь обе Церкви находятся в полном общении. При этом от представителей РПЦЗ не стали требовать покаяния в грехе раскола, а просто заключили «Акт о каноническом общении». Вот и Константинополь, говорят его сторонники, мог принять в общение филаретовский раскол, не требуя покаяния.
Что ошибочно в этой аналогии? Коротко сказать: все. От начала до конца. Но сам пример воссоединения в Русской Церкви интересен – именно как пример того, как исцеляются расколы, когда их действительно хотят преодолеть.
Начнем с того, что само событие – примирение РПЦ и РПЦЗ – было актом преодоления, а не легализации раскола. В результате евхаристическое общение было восстановлено, а не утрачено.
Привели ли действия Фанара к уврачеванию раскола? Ровно наоборот – они привели только к его расширению. Мы могли бы говорить об аналогии, если бы филаретовцы, в результате усилий Константинополя, воссоединились с православным миром и, прежде всего, с Украинской Православной Церковью, от которой в свое время и отделились. Тогда бы это напоминало то, как РПЦЗ воссоединилась с РПЦ. В этом случае мы могли бы задаваться вопросом о том, достаточно ли канонично произошло восстановление общения.
Но в данном случае самого события прекращения раскола не было. В результате действий Фанара раскол не только сохранился, но и катастрофически увеличился – если раньше не было общения между Украинской Православной Церковью и филаретовцами, то теперь, в добавок к этому, разрушено общение между Украинской Церковью и Константинополем.
Называть это «примирением» или «уврачеванием» можно только в порядке язвительной иронии, которой, говоря о предметах столь серьезных и печальных, стоило бы избегать. В реальности Фанар, не уврачевав старых расколов, только добавил к ним новые.
Но можно ли признать, что Константинополь хотя бы пытался исцелить старые разделения, но проиграл под давлением каких-то непреодолимых обстоятельств? Увы, но сами усилия по преодолению раскола, когда они предпринимаются, выглядят совсем не так. Примирение есть результат согласия сторон, и чтобы достичь его, нужно разговаривать с людьми, выслушивать их доводы, проявлять терпение и смирение, и, более всего, – добрую волю. На это неизбежно уходит много сил, а еще больше – времени. Это долгий процесс, который невозможно подгадать, скажем, к чьим-то выборам.
И процесс примирения РПЦ и РПЦЗ был долгим: люди годами разговаривали, преодолевали накопившиеся обиды и взаимное недоверие, обсуждали спорные вопросы, выслушивали друг друга, обговаривали все условия будущего примирения и будущий статус РПЦЗ. Если бы Константинополь хотел работать над преодолением раскола, его действия были бы совершенно другими, он начал бы с долгих и подробных консультаций как с Украинской Православной Церковью, так и с филаретовцами. Это очевидно, если вы хотите примирить одних людей с другими, вам необходимо разговаривать с обеими сторонами. Это долго и утомительно, но иначе это не работает.
Невозможно же примирить кого-либо с Украинской Церковью или Церковь с кем бы то ни было, просто отказываясь с ней разговаривать. Просто объявить, что Украинской Православной Церкви Московского Патриархата более не существует – это заведомо неработающий способ кого-либо с ней примирять.
Поэтому действия Константинополя просто не выглядят попыткой, хотя бы и неудачной, к уврачеванию раскола. На фоне того действительного уврачевания, которое происходило в истории с РПЦЗ, это особенно бросается в глаза.
Другая причина, по которой аналогия тут не работает – это то, что действующее на момент примирения священноначалие РПЦЗ не устраивало раскола. Оно его унаследовало от предыдущих поколений, а люди, стоявшие у его истоков, давно уже отошли в вечность. Конечно, можно отметить и совершенно иные обстоятельства и мотивы возникновения РПЦЗ, но это отдельный большой разговор, остановимся пока на том, что Первоиерарха РПЦЗ Митрополита Лавра никак нельзя сравнивать с Филаретом и его окружением. По той очевидной причине, что Митрополит Лавр, во всяком случае, не устраивал раскола, он уже родился в условиях раскола, возникшего до него.
Однако покаяние в резкостях взаимной полемики принесено было – 19 ноября 2003 года в ходе переговоров со стороны делегации Зарубежной Церкви была «выражена просьба простить за все резкие высказывания в адрес Московского Патриархата». В ответ Патриарх Алексий II «выразил покаяние за те слова и дела, которые не содействовали примирению».
Еще одна бросающаяся в глаза разница (возможно, с нее и стоило начинать) – это то, что РПЦЗ примирилась именно с той Поместной Церковью, от которой, в свое время, и отделилась – то есть мы имели бы некоторую аналогию, если бы филаретовцы примирились с Украинской Православной Церковью, возглавляемой Митрополитом Онуфрием, после долгих прямых двусторонних переговоров, в которых Константинополь (если бы его интересовал церковный мир) мог бы играть роль посредника.
Ситуация, когда другая поместная Церковь – от которой этот раскол не отделялся – просто пришла и объявила раскольников каноничными и в общении с собою, не напоминает историю с РПЦЗ ни в малейшей степени.
Таким образом, историю примирения РПЦЗ и РПЦ, на которую так кстати указал митрополит Симеон, конечно, очень полезно вспомнить – чтобы обратить внимание на то, как выглядит действительное исцеление раскола, и убедиться, что Константинополь, увы, занимается чем угодно, но только не этим.
|
