Бог един - только дороги к нему разные. Так думает Лилия Каримова.
Вот уже несколько лет пилигрим с кистью идёт из Копейска в Монголию, а потом и в Мексику. Художница-провинциалка расписывает православные храмы по всему миру.
«Требуется художник-реалист в кондитерский цех на заказные торты»… Да хоть на МиГах звёздочки рисовать. Испокон веков живописцы были рады любой работе. Чтобы стать Никасом Сафроновым или Зурабом Церетели, с фортуной нынче нужно чуть не лобызаться. Говорят, современный художник - это в первую очередь успешный бизнесмен. И каждый делает свой выбор: писать на продажу, писать для себя, писать для «чужого бога»…
Троица - монголам
Вся такая кроткая, трепетная - Лилия Каримова совсем непохожа на бойкого портретиста, торгующего своими полотнами с аукциона. Но творческая жизнь провинциальной художницы складывается вполне удачно. Президентов маслом не пишет, но на хлеб с шоколадным маслом хватает. Всё волею случая…
Однажды друзья студенческие пригласили её расписывать православный храм в Улан-Баторе. «Я запаниковала. Говорю: я ведь не иконописец, - вспоминает Лилия. - А мне в ответ: там столько работы без этого - орнаменты будешь писать». Так состоялись её первый творческий рейс в Монголию и близкое знакомство с христианской культурой.
«Мне так нравится наводить красоту! - рассказывает Лиля. - Знаете, расписывая своды, я становлюсь чище, учусь самопожертвованию. Чтобы расписать храм, нужно максимум усердия и трудолюбия».
К слову сказать, Свято-Троицкий храм расписан в стиле русских церквей XVI века. А значит, работы для художницы хватает: орнаменты на стенах - чуть не 50% росписи. Такая символика не просто украшение - в каждом цветке скрытый смысл. Лилии символизируют Матерь Божью, цветок граната - единство Церкви: листья и цветы как тайный шифр, спасавший первых христиан от гонений.
А вот под изображением Святой Троицы - слова из символа веры на монгольском языке. «Интересно, что проектированием православного храма занималась монгольская компания, - говорит Лилия, - а строили вместе и монголы, и россияне».
О писании ликов и не мечтает. Правда, однажды плакальщиц рисовала: «Наш руководитель всё мне переписал, оставил лишь одну. Слишком эмоциональные они у меня выходят, а это неправильно».
Лилия пишет лилии на высоте 40 метров. Вершина мастерства иконописи даётся не каждому: «Это, понимаете, дело такое великое - человек должен обладать такой непостижимой духовностью, это целый сплав веры, света и технологии», - так с восхищением о коллегах говорит Каримова. И вспоминает: «Однажды с нами ездил один заслуженный художник. Он Строгановку окончил с отличием, говорят, рисовал великолепно, но, видимо, гордыня мастера раздавила. Кто, спрашиваю, ваш любимый художник, Валентин Григорьевич? А он мне отвечает: «Я». Мёртвые у него иконы выходили». Это, пожалуй, был единственный случай, когда Лилия самовольно, хоть и частично, переписала лик, одежды. Коллеги сказали: стало чище, светлее, красивее.
Колибри и жареные кактусы
А потом была Мексика. Впечатления от особой возвышенности ливанских монахов, которые строили храм (относящийся к Антиохийской православной церкви) и ведут службы на арабском и испанском языках.
В Мехико Лилю с группой южноуральских художников встречали по-королевски: «Ну прямо как посольскую делегацию. Мне казалось, что я звезда мирового уровня, а не художник посёлка Октябрьского». На том почести и закончились. Когда храмовый комплекс в Мехико достраивали, не было ни электричества, ни канализации, ни кухни… Месяц жили на бутербродах.
Появилась кухня - перешли на жареные кактусы: «Вкус у них ну прямо как у наших маринованных огурцов», - говорит Лилия. Бытовуха не ограничила духовного и творческого развития: «Работали мы с обеда и порой до трёх часов ночи. Как только крепко темнело, к нам, сидевшим на шатких лесах под куполом, поднимались громадные бабочки невообразимой красоты. Садились на плечи. А в щелях колонн, в гнёздах жили колибри…»
Россия, Монголия, Мексика. Вот уже три года Лилия несёт свет на кончике своей кисти и иногда вспоминает Екатеринбург, где в храме на неё строго, испытующе глядел батюшка: «Я боялась, меня вычислят - я некрещеная. Я мусульманка…»
В 2008 году, перед тем как поехать в свой первый храм, Лилия пошла в мечеть - туда, где писать иконы считается небогоугодным делом, чтобы спросить разрешения. И получила ответ муллы: «Что ж, дочка, пиши - это в первую очередь твоя работа, тебе на хлеб нужно зарабатывать». Вот пишет, зарабатывает - идёт своей дорогой и, пожалуй, совершенно неважно, дорога эта в Мекку или в Сантьяго-де-Компостела…
|
