Владыка Серафим (Владимир Иванович Родионов) родился 11/24 апреля 1905 г. в Москве в дворянской семье из донского казачества и получил утонченное образование, присущее аристократической среде. По линии отца семья состояла из военных, служивших в Санкт-Петербурге1, по линии матери – из землевладельцев и людей творчества, проживавших в Москве2. Вместе с братом Ярославом маленький Владимир был окружен любовью и заботой, а также прекрасными воспитателями, среди которых были художники и писатели, пока в этот спокойный мир не вторглась революция. Подобно всем своим современникам, Владимир был ввергнут в атмосферу варварства и отрицания справедливости и человечности3.
С раннего возраста во Владимире проявляется настоящий дар к рисунку и живописи. Благодаря этому дарованию его, тогда еще ученика гимназии, принимают в порядке исключения в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Кроме того, Владимир проявляет склонность к изучению наук и поступает на физико-математический факультет Московского университета.
В 1923 г. ему исполняется 18 лет. После нескольких попыток покинуть родину в годы гражданской войны и некоторого смягчения обстановки во времена НЭПa4 он эмигрирует на Запад, получив на это благословение матери. Там он сначала встречается с отцом, а потом переезжает в Париж, где заканчивает Академию изобразительных искусств и посещает Сорбонну, в которой изучает греческую филологию и историю Византии. В Париже его тепло принимают знаменитая художница Наталия Гончарова и ее спутник Михаил Ларионов. Наталия Гончарова устраивает Владимира на работу в группу декораторов Русского балета Сергея Дягилева5. Там он знакомится с целой плеядой творческих людей, которые впоследствии станут знаменитыми. Среди них Жорж Орик, Дариюс Мийо, Эрик Сати, Франсис Пуленк, Пабло Пикассо, Георгий Якулов. Лев Бакст и Сергей Лифарь. Этот юношеский период навсегда останется для Владимира особым временем, временем свободы, которую он посвятил искусству. Но жизнь в кругу творческих людей в одной из самых блистательных столиц Европы не может удовлетворить душу и сердце молодого человека, ищущего истинный смысл жизни. В 1926 г. он отправляется к отцу в Мостар, Югославия, где ему суждено соприкоснуться со Святым Духом6. Это соприкосновение определит всю его последующую жизнь.
По возвращении в Париж он исповедуется, но не находит понимания к такого рода вещам в окружающем его мире. Отшельник, с которым он встретился в горах Югославии, связывает его с одним афонским монахом, выдающимся монахом отцом Силуаном (+ 1938 г.), впоследствии прославленным Православной церковью в лике святых7. Именно он подтвердит истинность соприкосновения Владимира с Духом Святым, а также его призвание к монашеской жизни. Между преподобным Силуаном и Владимиром завязывается переписка. Преподобный Силуан дает Владимиру духовные советы, а Владимир делится ими со своими друзьями, будущими матерью Феодосией и отцом Сергием (Шевич).
В 1934 г. Владимир поступает в Свято-Сергиевский православный богословский институт. Впоследствии он всегда будет говорить с любовью об отце Киприане Керне. В 1935 г. Владимир становится послушником при Трехсвятительском подворье на улице Петель в Париже. Церковный раскол, разделивший эмиграцию, ставит его перед очень тяжелым выбором. Владимир решает остаться в лоне Церкви-матери, несмотря на связанные с этим потери8. С большим сожалением он расстается со своим духовником отцом Сергием Булгаковым и уходит из Свято-Сергиевского института. Он продолжает изучать философию, византиноведение, греческий язык и патристику в Парижском университете.
В 1937 г. митрополит Литовский Элевферий (Богоявленский), один из очень немногих церковных иерархов, сохранивших верность Московскому патриархату, рукополагает Владимира Родионова в сан дьякона.
Весной 1939 г. в церкви Пресвятой Троицы в Париже архимандрит Афанасий (Нечаев) постригает его в монахи с именем Серафим. Великий русский святой, сподобившийся стяжать Дух Святой, становится его покровителем и проводником. В день Святой Троицы того же года в Каунасе митрополит Элевферий рукополагает его в сан священника. С этого момента он начинает служить в храме Трех Святителей, где его духовное присутствие окажет влияние на души многих людей9.
Он воспринимает с энтузиазмом начальный период деятельности Свято-Фотиевского братства, которое вобрало в себя духовную и интеллектуальную глубину русской эмиграции. В рамках этого братства он знакомится с иконописью и принимает участие в исследовательских работах Леонида Успенского. Он не раз признавался, что был не иконописцем, а живописцем. Тем не менее, когда у него все-таки спрашивали о его работе, связанной непосредственно с иконописью, он говорил, что самым важным для него было "передать радость, легкость и любовь", а также "оживить духовность в сердце того, кто молится перед иконой", и что именно это стремление и руководило им во всей его работе. В этот же период он приобретает опыт монашеской жизни вместе с отцом Дионисием (Шамбо), следуя двум традициям – византийской и бенедиктинской, – и живет в скиту Святого Духа в Месниль-Сен-Дени. Этот период отмечен серьезными духовными борениями и аскетическими трудами.
Но вот мир сотрясает Вторая мировая война. Отец Серафим вступает добровольцем в санитарную службу французской армии и напрямую сталкивается с ужасами разразившейся катастрофы. Впоследствии он вспоминал о том глубоком состоянии умиротворения, которое сопровождало солдат в момент смерти. В этот момент всегда присутствовал лик Христа. В период оккупации литургическая жизнь становится еще более интенсивной и глубокой, служа верной опорой для монашеской и приходской общины улицы Петель. Но испытания и несчастья не пощадили отца Серафима. Его как участника деятельности по спасению евреев, организованной матерью Марией (Скобцова), арестовывает Гестапо. Скорее всего, он погиб бы, как и мать Мария, но его выручает туберкулез, которым он страдает в уже достаточно запущенной форме. Офицер СС, отвечающий за сортировку арестованных, замечает: "Этот не продержится и неделю. Не стоит тратить на него даже одну пулю". И отца Серафима чудесным образом отпускают. С 1943 по 1945 гг. он служит настоятелем храма на улице Петель. В 1945 г. благодаря вмешательству посла Швейцарии Карла Якоба Буркхардта он направляется на лечение в Давос, Швейцария. Оттуда он возвращается вылеченным, но с одним легким и частичной потерей слуха из-за неправильной дозировки стрептомицина.
В 1945 г. митрополит Крутицкий Николай (Ярошевич) возводит иеромонаха Серафима в сан игумена и направляет его в 1949 г. в Воскресенский приход Цюриха на "временной основе". Эта "временная основа" составит около 50 лет.
В этот период (1947 г.) он впервые за долгие годы возвращается в Россию, правда – не без страха и опасений. Там он встречается с матерью, о который ничего не слышал более 20 лет. Там же он знакомится со Святейшим Патриархом Алексием I, который, как он сам говорил впоследствии, занимает главное после преподобного Силуана Афонского место в его духовной жизни. Патриарх трижды предлагает ему сан епископа в России, но отец Серафим каждый раз отказывается: "Я не смогу молчать, и большевики меня сломают".
В этот период он создает приход Рождества Богородицы в Женеве и руководит им. В Светлый день Пасхи 1952 г. Патриарх Алексий I возводит его в сан архимандрита.
Вклад отца Серафима в развитие и укрепление отношений между представителями различных христианских конфессий огромен. Он открывает Западу духовные основы Православия – в частности, участвуя в различных теологических встречах и международных мероприятиях по приглашению религиозных организаций и приходов – англиканских, протестантских, старокатолических, римско-католических, – а также по приглашению Женевского университета и Цюрихского протестанского теологического факультета (приват-доцентом которого он был с 1950 по 1953 гг.).
Он принимает участие в подготовительной работе, связанной с вхождением Русской православной церкви во Всемирный совет церквей (ВСЦ), которая велась в рамках III ассамблеи этой организации в Дели.
Он поддерживает близкие отношения со многими церковными иерархами, включая метрополита Ленинградского Никодима (Ротов), метрополита Минского Филарета (который одно время был его духовником), митрополита Киевского Владимира (Сабодан), митрополита Силиврийского Емилиан, патриарха Грузинского Илию и многих других.
6/19 декабря 1971 г. Священный синод назначает архимандрита Серафима епископом Цюрихским и викарием митрополита Сурожского Антония (Блум), бывшего в то время экзархом Московского патриархата в Западной Европе. Отец Серафим возводится в сан епископа в Никольском морском соборе Санкт-Петерсбурга Святейшим Патриархом Пименом, митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом, архиепископом Тульским Ювеналием и епископом Тихвинским Мелитоном. Патриарх поручает ему окормление русских православных приходов в Швейцарии и Италии. Именно благодаря ему в Италии возникает диоцез (епархия).
На протяжении всего своего епископского служения владыка Серафим излучал свет Воскресения Христова и пользовался всеобщим уважением и любовью со стороны как православных, так и неправославных. Своей жизнью он непрестанно свидетельствовал о любви Христовой, а также о радости и умиротворении, даруемыми Духом Святым. Некоторые западные люди обратились в православие, некоторые остались в прежней конфессии, но навсегда сохранили воспоминания о мощной и светлой личности владыки. Владыка решительно верил в то, что Господь попустил революцию в России для возрождения Православия на Западе. Он всегда сохранял верность дружбе, в частности – с отцом Евграфом Ковалевским, ставшим впоследствии епископом Сен-Дени. Он всегда говорил то, что чувствовал в своем сердце, подчас даже в ущерб "политкорректности", как это принято называть нынче.
Годы дают знать о себе, и здоровье владыки ухудшается. Но он продолжает свое служение. В 1989 г. патриарх Пимен возводит владыку в сан архиепископа за многолетнее служение Церкви, а также по случаю 50-летней годовщины его священнического пути.
В этот же период усиливаются духовная брань владыки, а также общее изнеможение. В 1988 г. он все же находит в себе силы принять участие в празднованиях по случаю тысячелетия крещения Руси.
В 1992 г. сильные духовные страдания оставляют владыку, и он вновь обретает мир Святого Духа. Кроме того, он вновь обретает способность передвигаться, которую утратил вследствие страданий. В этом же году он основывает приход в Пайерне (Швейцария) и переезжает туда жить. В 1995 г. он создает первый в Швейцарии православный монастырь Пресвятой Троицы в Домпьере. В нем он и поселяется невзирая на все начальные трудности обустройства и свои 90 лет [10].
В последние годы жизни он стал еще ближе к Богу. К нему приезжали издалека на исповедь, просили его молитв, приходили к нему за словом утешения, для обретения душевного покоя, получения наставления или совета, подтверждения правильности духовного пути. Владыка Серафим принимал всех с лаской и радостью. Когда ему исповедывались, он становился необыкновенно сосредоточенным, помогал исповедующемуся перейти к главному, приносил облегчение своим состраданием. Никто не чувствовал осуждения, но получал настоящие умиротворение и радость. От него исходили любовь и свет.
Люди, знавшие Владыку Серафима говорили, что с ним было одновременно и легко и тяжело. Легко потому, что это был чистый и светлый человек, отмеченный детской простотой, поистине ангельской. Тяжело потому, что владыка был очень требовательным по отношению ко всему в жизни, взвешивая и оценивая все с точки зрения православного мировосприятия. Для него не было ничего мелкого и незначительного; все было важным, и во всем должно было проявляться присутствие Бога.
Он скончался в ночь на 1/14 – 2/15 декабря 1997 г. на 93 году своей жизни. Это событие было поистине пасхальным. Он оставался в сознании до самого конца, и те, кому выпала честь сопровождать его, могут свидетельствовать о том, что такое рождение на Небесах. В течение пяти дней его тело оставалось в церкви монастыря, и Господь сподобил его быть погребенным 6/19 декабря в день праздника Святого Николая Чудотворца, а также годовщины его рукоположения в сан епископа. Согласно пожеланию владыки, для участия в церемонии погребения патриарх Алексий II направил в Швейцарию архиепископа Солнечногорского Сергия [11]. Без преувеличения можно сказать, что владыка Серафим почил в аромате святости, и многие в тот благословенный день ощутили радость и умиротворение в своей душе. "Из его гроба исходит запах святости и легкости. Хочется молиться, хочется узреть присутствие Бога. Это не тот запах, который обычно исходит от тел мертвых в гробах [12]." Действительно, сама Церковь, в которой он оставался несколько дней после кончины, словно помазала его тело источающим тончайшее благовоние маслом. Согласно воле владыки, он был погребен на кладбише рядом с монастырем в стране Швейцарии, чьим гражданством он гордился и чьим апостолом он стал, как отметил его близкий друг архимандрит Сергий (Шевич).
Архимандрит Мартин (де Кафлиш)
Домпьер, 29 сентября / 12 октября 2005 г.
Дополнено 19 июля / 1 августа 2009 г
[1] Его дед по отцовской линии, генерал Александр Николаевич Родионов, командовал лейб-гвардейским казачьим полком в Санкт-Петербурге. Его отец, Иван Александрович, был гвардейским капитаном, а впоследствии стал известным писателем и публицистом. Его двоюродный брат, Николай Николаевич Родионов, служил офицером на императорской яхте "Штандарт".
[2] Его дед по материнской линии, Владимир Анзимиров, обанкротился в результате применения аграрных теорий Льва Толстого об участия крестьян в управлении сельскохозяйственной деятельностью. Его мать, Нина Владимировна, была талантливой художницей и держала салон, в котором встречались художники и интеллектуалы.
[3] Так, например, в московский дом, где проходило его детство, в приказном порядке поселили грубых, неотесанных людей, и Владимиру пришлось терпеть всякие связанные с этим унижения.
[4] НЭП – новая экономическая политика, введенная в 1921 г. Лениным после краха военного коммунизма. Данный период характеризовался некоторой экономической либерализацией, позволившей многим художникам и интеллектуалам эмигрировать.
[5] В частности, в 1927 г. он принимал участие в постановке балета "Стальной скок" (музыка Сергея Прокофьева, хореография Леонида Масина, костюмы Георгия Якулова).
[6] "Небесная радость, которую я испытал, наполнила меня желанием посвятить Христу всю мою жизнь без остатка. Я получил Божественный дар на всю оставшуюся жизнь." Мой духовный путь
[7] Именно в этот период Владимир работает в качестве художника в Службе по вопросам культуры Королевства Югославия. Ему поручено сделать точные копии с великолепных фресок монастыря Грачаницы. Эта работа окажет решающее влияние на углубление его духовной и творческой жизни.
[8] Согласно его собственным словам, "нельзя оставить Церковь, которая сама распята на кресте".
[9] Приведем один любопытный случай, свидетельствующий о его духовной жизни. Еще до служения отца Серафима в Трехсвятительском храме митрополит Элевферий очень хотел рукоположить его в иерейский сан вместе с Ефграфом Ковалевским. Но отец Серафим сказал митрополиту, что сначала желал бы принять монашество.
[10] "В моих молитвах я всегда вопрошал Господа, зачем Он сподобил меня жить так долго. Мое единственное желание – это вернуться в Небесное отечество. (...) Я люблю Христа и Его Церковь. Мое единственное желание – это служить Церкви, даря всем, кто этого хочет, небесную любовь, согласно пути, который указал мне преподобный Силуан. И ответ пришел: создай монастырь." Духовное завещание
[11] Этот архиерей, являющийся сегодня митрополитом Воронежским и Борисоглебским, был лично знаком с владыкой Серафимом и общался с ним на протяжении шести лет, когда находился в Женеве в качестве представителя Московского патриархата в ВСЦ.
[12] Это были последние слова в речи архиепископа Сергия на церемонии погребения.
|
